Друзья моего детства [сборник 1958] - Георгий Алексеевич Скребицкий
Шрифт:
Интервал:
«Неужели же мне так и не удастся понаблюдать за обитателями этих заповедных мест? — с невольной досадой думал я, возвращаясь домой из лесу. — Неужели придётся писать о зверях и птицах Кавказа, даже не повидав их, а только послушав рассказы очевидцев?» Писать с чужих слов — это было очень обидно, и я делал всё новые и новые, но такие же безуспешные попытки.
Однажды, после трудного путешествия по заповеднику, я проснулся утром довольно рано. Солнце ещё не поднялось из-за гор и под ним, цепляясь за верхушки леса, плыли сизые клочья тумана. Но небо было ясным, безоблачным, обещало погожий день.
У крыльца в палисаднике цвело много цветов. Тут же на поляне стояло несколько ульев. Я смотрел, как из них вылезали первые пчёлы. Они расправляли крылышки после ночи и потом быстро летели куда-то вдаль. А некоторые подлетали к ближайшим цветам и забирались в их чашечки, ещё влажные от ночной росы.
Всё кругом меня дышало теплом. Деревья возле дома только слегка начинали желтеть, будто в июле от сильной жары. Но стоило мне взглянуть вдаль на горы, и сразу становилось понятно, что это не лето, а осень. Внизу, у подножия гор, лес тоже был сочно-зелёным, зато чем выше, тем больше в нём появлялось жёлтых и красных пятен, и наконец у самой вершины он уже весь сплошь был ярко-жёлтым, оранжевым. Одни сосны да пихты темнели густой зелёной щёткой. И за них цеплялись плывущие вверх клочья тумана.
Я так засмотрелся на эти горы, что даже вздрогнул, когда кто-то слегка толкнул меня в бок. Я обернулся. Возле меня на крыльце сидела собака, по виду помесь легавой с дворняжкой. Она виновато глядела мне прямо в глаза, слегка приседала на передние лапы и часто-часто стучала обрубком хвоста по доскам крыльца. Я погладил её, и она, вся задрожав от радости, припала ко мне и лизнула руку влажным розовым языком.
— Ишь, без хозяина скучает, — сказал, останавливаясь у крыльца, старичок рабочий.
— А где же её хозяин?
— Рассчитался и уехал домой, в Ха́мышки. А она, видно, отстала. Вот и не знает, куда голову преклонить.
— А как её звать?
— Альмой зовут, — ответил старик, направляясь к сараю.
Я вынес хлеба и покормил Альму. Она, видно, была очень голодна, но брала хлеб аккуратно и, взяв кусочек, убегала в ближайший куст сирени. Съест и опять вернётся. А сама так и глядит в глаза, будто хочет сказать: «Покорми, мол, ещё — очень есть хочется». Наконец она наелась и с наслаждением улеглась на солнышке у моих ног. С этого дня у нас с Альмой завязалась крепкая дружба. Бедняга, очевидно, признала во мне нового хозяина и ни на шаг не отходила от меня.
— Умный пёс, учёный, — хвалили Альму в посёлке. — По зверю и по птице может работать. Хозяин-охотник всему её обучил.
Как-то раз мы с наблюдателем заповедника, Альбертом, решили подняться в горы. Альма, видя, что мы куда-то собираемся, взволнованно вертелась под ногами.
— Взять её или не надо? — спросил я.
— Конечно, возьмём, — ответил Альберт. — Она скорее нас кого-нибудь из зверей или птиц разыщет.
Наши сборы были недолги. Захватили с собой бинокль, немного еды и двинулись в путь.
Альма весело бежала впереди, но далеко в лес не уходила.
Сразу же за посёлком начался подъём. Зная, что я совсем не мастер лазать по горам, Альберт шёл еле-еле, и всё же мне казалось, что он бежит. Наконец, видимо не будучи в силах плестись так же, как я, мой спутник уселся на камне.
— Вы идите вперёд, — сказал он, — а я покурю и вас догоню.
Так своеобразно проходил наш подъём. Я еле-еле плёлся вверх, а Альберт курил, сидя на камне или на пне. Когда я уходил от него метров на сто, на двести, он поднимался и в несколько минут догонял меня. Догонит и опять усядется покурить. Когда мы поднялись на первый перевал, Альберт показал мне пустую папиросную коробку.
— Вот видите, — улыбаясь, сказал он, — целую пачку из-за вас выкурил.
Наконец мы вошли в сплошной пихтовый лес. Тут было тихо и сумрачно, только попискивали где-то в вершинах синицы.
Неожиданно громкий лай заставил меня приостановиться.
— Это Альма кого-то нашла, — сказал Альберт, — идёмте посмотрим.
Мы прошли метров двадцать и увидели собаку. Она стояла под высокой пихтой и лаяла, глядя вверх.
— Белка, белка вон на сучке сидит, — показал Альберт.
Действительно, на нижнем сучке метрах в пяти от земли сидел серый пушистый зверёк и, нервно вздрагивая хвостом, сердито цокал на собаку: «Цок-цок-цок!»
Альберт подошёл к дереву и легонько стукнул по нему рукой. В один миг белка стрелой взлетела вверх по стволу и скрылась в густой кроне ветвей. Но я уже успел хорошо разглядеть зверька в бинокль: шкурка у него была совсем серая, а не рыжеватая, как у наших подмосковных белок. Я с большим интересом рассмотрел зверька. Ведь раньше на Кавказе водилась только кавказская белка — зверёк поменьше нашей белки с очень скверной рыжевато-серой шкуркой. Кавказскую белку местные охотники не добывали на пушнину. Но в последние годы с Алтая на Кавказ в Тиберду были завезены и выпущены алтайские белки с прекрасным дымчато-серым мехом. Эти зверьки поразительно быстро размножились в новых местах и расселились по кавказским лесам далеко за пределы Тиберды. Теперь их сколько угодно не только в северной части кавказских лесов, но также и в южной. И местные охотники могут уже начать беличий промысел.
Отозвав от дерева Альму, мы отправились дальше. Не прошло и получаса, как она подлаяла вторую, а потом третью, четвёртую белку. Однако нам не приходилось сворачивать с тропы, чтобы отзывать собаку. Достаточно было свистнуть несколько раз, как она сама возвращалась.
Но вот Альма снова залилась в лесу громким лаем.
Мы посвистели — нет, не подходит. Альберт прислушался.
— Что-то уж больно азартно лает, — сказал он. — Похоже не на белку; может, куницу нашли?
Нечего делать. Пришлось опять свернуть с тропы и пробираться через густые заросли рододендрона. Наконец выбрались на полянку. Посередине её стояла столетняя пихта. Альма металась под деревом, вся ощетинилась, захлёбываясь от злости.
Мы подошли к самому дереву и начали осматривать сучья и ветки. Почти у самой вершины в развилке между двумя толстыми суками я заметил что-то серовато-бурое: не то гнездо, не то какой-то нарост на дереве. Концы ветвей склонялись вниз и мешали рассмотреть, что это такое. Я вынул из
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!